Постановлением Правительства Республики Казахстан от 1 декабря 1998 года был создан Каркаралинский государственный национальный природный парк. На его территории площадью 90323 гектара обитают 114 видов птиц, 40 видов млекопитающих. Наблюдается многообразие растений. Их насчитывается 742 вида, относящихся к 93 семействам и 326 родам. Из этого числа 66 видов отнесены к редким и исчезающим. Сам парк, как и его окрестности, изобилуют легендами, сказаниями, археологическими и геологическими памятниками.
| К.А. Мейер. Фото new.ras.ru |
Если строго придерживаться перечня первых европейских природоведов этого края, то без всякой конкуренции звание первопроходца закрепил за собой еще в 1826 году сын немецкого аптекаря Карл-Антон Андреевич Мейер (1795-1855). Выпускник Дерптского университета прославился любовью к ботанике и страстью к путешествиям. Способности заметил признанный российский ботаник Карл Фридрихович Ледебур (1785-1851), получивший от Российской академии наук грант в 10 тысяч рублей на изучение природы Западной Сибири. Третьим членом экспедиции стал Александр Андреевич Бунге (1803-1890).
Первую половину лета 1826 года ученые посвятили Алтаю и его предгорьям. 26 июля К.А. Мейер отделился от друзей. С командой из четырех казаков на четырех таратайках оставили Семипалатинск. Отряд устремился к Каркаралинскому гранитному валу с сосновым лесом и Каркаралинскому укреплению, основанному всего два года назад. Путь занял ровно месяц, так как К.А. Мейер последовательно и вдумчиво собирал гербарий во всех заметных по высоте гранитных группах. 26 августа ученый записал в дневнике: «Каркаралы, русский форпост, лежит у подножья горы в прекрасной долине. Стога свежего, благоуханного сена, золотистые нивы, стада, рассыпанные по зеленым лугам, европейские жилища и, наконец, люди, занятые разными работами, для меня стали сущим очарованием… Русские поселенцы занимаются земледелием, скотоводством и пчеловодством, начинают разводить небольшие огороды. Колония растет не по дням, а по часам, и в непродолжительном времени явится здесь маленький город». К.А. Мейер представился местным властям. Это были старший султан Каркаралинского внешнего окружного приказа, кавалер сабли в золотой оправе 38-летний Турсын Чингизов, заседатели, титулярный советник Бубеннов и коллежский асессор, француз Дарто (Де Арто), сотник военного отряда, чиновник для поручений И.С. Карбышев (1795-1864) и мулла Салих Сагитов.
| Фото www.caravan.kz |
Карл Андреевич цель своего прибытия объяснил просто. По методике, согласованной с секретариатом Академии наук, экспедиция вела сбор ботанического материала, коллекционировала минералы, наблюдала за обитателями животного мира степи. Практиковались зарисовки из бытовой жизни местных казахов. Ученый поделился еще одним крайне важным для него заданием – проникнуть к месторождению аширита Алтынтобе на берегу Нуры. Долгое время оно в среде любителей камня считалось единственным в мире. Петербургские химики и геологи называли аширит диоптазом и зеленым изумрудом. Минерал, как считали маги, приносит удачу в делах, аккумулирует умственную энергию. Петербургские ювелиры предлагали за кристаллы диоптаза сотни рублей.
30 августа Мейер, Дарто и Сагитов в качестве проводников отбыли к холму Алтынтобе и реке Алтынсу с конвоем казаков. Благополучно прибыли на знаковое место и обнаружили мелкие образцы диоптаза в отвалах старинного рудника. Солидные друзы медистых изумрудов прятались в толще твердых известняков. Для их добычи применили порох. Правда, особо ценных коллекционных кристаллов рудокопам-любителям выявить не удалось. Степные копи Среднего жуза были выработаны еще полвека назад. Тем не менее Мейер остался доволен и рядовыми, крайне хрупкими кристаллами.
Случайно в результате поездки состоялось важное геологическое открытие. Законопослушный Дарто отправил ряд рапортов Омскому областному начальнику С.Б. Броневскому, где сообщал: «Имел честь донести Вашему высокоблагородию, что отправился с проезжающим путешественником господином доктором Мейером в Степь для отыскания алебастра. В продолжение сего путешествия, кроме известкового камня, найденного в горе под названием Алтынтобе, к западу от Каркаралов в 100 верстах лежащей, которая почти вся из медной руды составлена, ничего больше не оказалось (ЦГА РК. Ф. 338. Д. 638. Л.2 – 3). По случаю путешествия через урочище Джусалы нашел я у подошвы сей горы красную глину, у ключа Аулиебулак или Святой ключ называемый, из сей горы вытекающий, у него вяжущий горько-солено-кислый вкус… Употребление воды Аулиебулак киргизами приносит при разных болезнях облегчение. В знак Благоговения к лечебной силе народ, собираясь, зажигает свечки и приносит жертвы разным скотом».
Со временем Жосалинское месторождение минеральных вод было разведано. В 1964 году открыт санаторий-профилакторий на 160 мест.
А как проявил К.А. Мейер себя как природовед? Прекрасный знаток каркаралинской флоры, автор научных монографий, доктор биологических наук, профессор А.Н. Куприянов так оценил заслуги своего старшего коллеги: «Описывая ягодное богатство Каркаралинских гор, Карл Мейер указывает красную и черную смородину, черемуху, боярышник. Но что удивительно – он указывает на клюкву на болотах и вишню кустарниковую в 25 верстах от Каркаралинских гор. Эти виды не встречались уже в начале ХХ века и свидетельствуют о том, что флора Каркаралинских гор значительно изменилась. Он упоминает присутствие у западных подножий ольхи. Сейчас ольха не встречается, хотя сто лет ее находила С.Е. Кучеровская. Горы поражали богатством дичи: олени, зайцы, кабаны, медведи, волки, лисицы, а также рябчики, тетерева, куропатки в изобилии водились в окрестностях. В прилегающих степях встречалось немало сайги, у воды держались огромные стаи уток, гусей, лебедей, тиркушек и бекасов. В некоторых озерах поблизости обитало много щук и лещей. Мейер утверждает, что в верховьях реки Талды ловили форель! Могло ли это быть в действительности, мы уже никогда не узнаем».
15 сентября Мейер начал обратный путь с посещением соседнего живописного горно-лесного массива Кент со следами старой каменоломни. Здесь в долине реки Кызылсу ему показали полуразрушенные остатки степного замка, созданного из грубо отесанных матрацевидных гранитных плит. Толщина стен определена в полметра. Далекие строители никаких примет не оставили. По мнению Мейера, они могли быть джунгарами или ногайцами. Здание квадратной формы примерными размерами 9 на 9 метров имело два этажа. Над входным портиком крышу поддерживали четыре колонны из сосновых бревен двухметровой высоты. В середине портика заметен дверной проем, который вел в главную комнату – камеру без окон. Через три маленькие двери можно было проникнуть в три смежные комнатушки – кельи, пристроенные снаружи к каждой из сторон. Стены странного сооружения в иных местах покрывал белый цементный раствор без всяких рисунков и надписей. «Местные киргизы видят в нем святыню и приносят здесь в жертву конские волосы, овечью шерсть, старые тряпки, которые привязывают к шестам и ставят в портике». Сопровождавший гостя заседатель Дарто в 1825 году вел здесь раскопки, но обнаружил всего один медный гвоздь.
К.А. Мейер стал первым летописцем, отметившим руинное состояние степного дворца, известного в народе как Кызылкениш или Кызылкент, по данным на 16 сентября 1826 года. Естествоиспытатель приоткрыл волшебную дверь в неизвестный мир для других любознательных странников Степи. У стен загадочного и популярного памятника буддийского облика потом отметились С.Б. Броневский (1830), А.И. Якобий (1872, сделал первую зарисовку постройки), Л.К. Чермак (1898), Н.Я. Коншин (1900), Д. Байжумартов (1900), И.А. Кастанье (1910), А.Х. Маргулан (1945) и другие. Данные К.А. Мейера используют сегодня архитекторы и реставраторы, мечтающие о восстановлении четырехсотлетнего памятника древней культуры. О былом величии Кентской достопримечательности свидетельствует и ряд легенд, записанных в разные годы от местных аксакалов.
Натуралист К.А. Мейер вел постоянный дневник, в котором есть ряд этнографических зарисовок о кочевой жизни казахов. Вот одна из таких записей. «Женщины знают множество приемов украшения головы. Девушки часто вплетают в концы своих кос шелковые шнуры и всевозможные побрякушки. Нередко носят нечто вроде чепца конической формы, который тоже унизывается мелкими монетами и кораллами. Но порой девушки ходят и с обнаженной головой. Замужние женщины обвивают головы на особый лад белыми или пестрыми платками. Они не закрывают свои лица, не прячут их от взглядов мужчин. На пальцах обычно носят множество колец, а в ушах серьги. Я никогда не видел колец в носу у киргизок. Жены султанов и других знатных киргизов подкрашивают щеки красным и красят ногти в красно-коричневый цвет. Маленькие мальчики бегают летом нагишом, а маленькие девочки только в штанах».
Летом 1829 года К.А. Мейер снова в Дерпте. Занялся обработкой наблюдений. В киргизских степях им описано 900 видов растений, 170 видов насекомых, 60 видов млекопитающих и птиц. Кроме этого, в дневнике ученого накопились географические и статистические данные о населенных пунктах, скотоводстве, земледелии, охоте, рыболовстве. Полная версия поездки в Каркаралинский край вошла в состав второго тома книги «Путешествие по Алтайским горам и джунгарской Киргизской степи», изданной на немецком языке в Берлине в 1830 году (Reise durch das Altai – Gebirgen und die soongorishe Kirgisensteppe. Berlin. Bd.1. 1829. Bd. 2. 1830). Так просвещенная Европа познакомилась еще с двумя географическими провинциями обширной Российской Империи.
В скором времени к славе страстного поклонника Киргизской степи Мейер добавил титул знатока каспийской и кавказской флоры. Стал и соавтором четырехтомной «Флоры Сибири» и шеститомной «Флоры России». В 1831 году К.А. Мейер принят в число членов-корреспондентов, а в 1845-м в число действительных членов Санкт-Петербургской академии наук. Занимал должность помощника директора ботанического сада.
По его поручению изучением природы Северной и Восточной частей Киргизской степи занимался натуралист Александр Густав фон Шренк, он же Александр Иванович Шренк (1816-1876), выпускник философского факультета Дерптского университета. Впоследствии изучал ботанику и минералогию. Он вместе с ботаником Карлом Федоровичем Мейнсгаузеном (1819-1899) находился в Каркаралах с 17 по 29 апреля 1843 года в разных ущельях горно-лесного массива. Отсюда совершил кольцевой маршрут в горы Ку. Попутно обследованы горы Бала Беркутты и Бокты, межгорная впадина Сарыадыр. 7 мая достигли левого берега реки Тендык, где встали лагерем вблизи плавильного завода горнопромышленника Степана Ивановича Попова и две недели посвятили сбору растений. 21 мая вернулись в Каркаралы. Привал устроили на берегу Пашенного озера. На этом месте в советские послевоенные годы поднялись корпуса дома отдыха «Шахтер».
Поддержку в своих походах местного масштаба иноземцы получили от того же старшего султана Каркаралинского округа подполковника Турсына Чингизова и начальника регулярного казачьего отряда сотника Кизина. К тому времени Турсын Чингизов стал обладателем двух золотых медалей на алой ленте и отмечал 19-й год своего нахождения в должности.
С ведения о дальнейшем продвижении столичных ботаников поражают и восхищают. Конвойный караван с научной поклажей и небольшой лодкой взял курс на Балхаш. При этом не было даже примитивной карты следования. Проводники боялись мятежного султана Кенесары Касымова. Особенности климата диктовали сухие бури из пустыни Бетпакдала. С 22 мая по 23 июня 1843 года А.И. Шренк осилил маршрут в 400 верст. Он стал первопроходцем уникального перехода к горам Хантау на западном берегу озера Балхаш. Были осмотрены горы Кызылрай, долина хлебородной реки Токырау, лесистые площади Сартерека, Бастерека, Турангалыка, русло маловодной Эспе. Третьего и четвертого июня задействовали гранитные ущелья массива Бектауата. На Балхаше, у залива Тассуат, распаковали лодку и совершили на ней ряд вылазок. Далее кочевая дорога захватила Кокдомбак, Сокыр, Сарымсакты, Коржунтюбек, Джидели, Хантау. 19 июня упомянуты три острова Ушарал. В Семипалатинск возвратились жетысуйской наезженной купеческой трассой тележного «Турксиба». Более тщательного описания балхашского маршрута А. Шренка еще никто не составил.
В Петербург собиратель А.И. Шренк вывез богатейшие коллекции растений, в том числе и балхашские. Их можно видеть и сегодня в Санкт-Петербурге, в Главном гербарии при Ботаническом институте имени В.Л. Комарова. Специалисты считают их уникальными. Ранневесенние ботанические сборы ученого пока никто не смог не только превзойти, но и повторить. В Казахстане имя естествоиспытателя носит полынь Шренка и очень редкое растение – тюльпан Шренка. Известна и ель Шренка, впервые описанная К.А. Мейером и Ф.Б. Фишером по гербарным сборам А.И. Шренка.
Последние годы жизни А.И. Шренк провел в Лифляндии. Занимался обобщением результатов своих географических киргизских экспедиций (1840-1843). Записи вел на латыни и немецком языке. Выделяется обширная рукопись под заглавием «Reisen und Forschungen in der Soongorischen Kirgisensteppe auf Allerhochsten Refehl fur den Kaiserlichen botanischen Garten zu St. Peterburg Wahrend der Iahre 1840-1843 ausgefurt». В ней – характеристики разных сторон знаний о степях Казахстана. Приложены списки растений и рисунки К.Ф. Мейнсгаузена.
С 1851-го по 1855 год Карл Андреевич Мейер руководил Петербургским ботаническим садом. На этом посту он и скончался. В архиве РАН можно видеть документы, написанные рукой К.А. Мейера (фонд 64, 39 единиц хранения на немецком языке). Возможно, там охарактеризованы различные процессы, связанные с далекой каркаралинско-балхашской вылазкой ученого. Остается проявить терпение и настойчивость.
1974, 1987, 2006, 2017 гг.
краевед
